ПАВЕЛ ИОВИЙ
ПОСОЛЬСТВО ОТ ВАСИЛИЯ ИОАННОВИЧА, ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ МОСКОВСКОГО, К ПАПЕ
КЛИМЕНТУ VII-му.
Язык и просвещение Московитян
Московитяне говорят языком Иллирийким
и подобно Славянам, Далматам, Богемцам, Полякам и
Литовцам употребляют также Иллирийские письмена. Ни один язык, как уверяют, не
имеет такого обширного и повсеместного употребления, как Иллирийский. Им
говорят при дворе Оттоманском и еще недавно был он в большой чести в Египте,
между Мамелюками, при дворе Мемфисского Султана. На
сей язык переведены многие книги, преимущественно трудами Св. Иеронима и Кирилла. Книги сии находятся почти у каждого
Московского боярина и кроме их они имеют еще у себя отечественные летописи и
Историю Александра Македонского, Римских Кесарей и Антония и Клеопатры, писанные
также на отечественном их языке. Философиею, Астрономиею и другими науками,
равно как и рациональною Медициною, Московитяне
никогда не занимаются; должность врача исправляет у них всякий, кто только имел
случай испытать действие каких нибудь неизвстных трав.
Летосчисление
Летосчисление свое ведут Московитяне не от
Рождества Христова, но от сотворения Mиpa и год свой
начинают не с Января, а с Сентября месяца.
Законы и судопроизводство
Вся Московия управляется самыми простыми законами, основанными на правосудии
Государя и беспристрастии его сановников, и, следовательно, весьма
благодетельными, ибо смысл оных не может быть искажен и перетолкован хитростию и корыстолюбием судей. Воры, убийцы и разбойники
наказываются смертию. При исследовании преступления обвиняемому
льют на голову холодную воду; говорят, что этот род пытки нестерпим. Иногда,
для вынуждения признания, твердыми и заостренными гвоздями отдирают у него
ногти от пальцев.
Телесные упражнения
Юноши упражняются в различных играх и преимущественно в тех, которые имеют
ближайшее соотношение с воинским ремеслом, как-то: в беганьи
в запуски, в борьбе, в конском ристании и пр. Для всех сих игр, в особенности
же для стрельбы в цель, назначены извстные награды.
Московитяне вообще — роста среднего и телосложения
здорового и весьма крепкого; имеют голубые глаза, длинную бороду, короткие ноги
и огромное туловище. Они ездят верхом с поджатыми ногами и стреляют весьма
искусно, так что, будучи даже обращены в бегство, метко бросают чрез себя назад
стрелы.
Пища
Домашняя жизнь их представляет более изобилия нежели утонченности. Столы
свои уставляют они всякого рода яствами, какие только роскошь может пожелать;
со всем тем жизненные припасы у них весьма дешевы; курицу или утку можно купить
за самую малую серебряную монету; крупного и мелкого скота везде неимоверное
множество, а мясо животных, убитых зимою, может сохраняться на холоде почти в
продолжение двух месяцев.
Лучшим кушаньем почитается у них, как и у нас, дичь, которую они ловят во
множестве охотничьими собаками и сетями.
…Покуда сын его Святослав, которого он оставил ребенком, по своему возрасту
не мог управлять царством, правила мать его Ольга. Когдадревляне
прислали к ней двадцать послов с предложением выйти замуж за их князя, Ольга
приказала древлян-ских послов зарыть живыми в землю;
между тем к ним отправила своих послов объявить, чтобы они прислали больше
сватов и более знаменитых, если желают иметь ее княгинею и госпожою. Вскоре
после того она сожгла и бане пятьдесят других избранных мужей, присланных к
ней, а к древлянам отправила новых послов, чтобы онивозвестили
ее прибытие и велели приготовить медовую воду
и все необходимое по тогдашнему обычаю для поминок по умершему мужу.
Потом, пришедши к древлянам, она оплакала мужа, напоила допьяна древлян и
умертвила из них пять тысяч человек. Вскоре после того, возвратясь
в Киев, она собрала войско, пошла против древлян, одержала победу и
преследовала бегущих до крепости, которую осаждала целый год. Потом она заключила
с ними мир и потребовала у них дани: с каждого дома по три голубя и по три
воробья. Птиц, полученных в дань, она распустила, привязав им под крылья
огненные снаряды. Улетевшие птицы возвратились к своим старым обычным жилищам и
зажгли крепость: беглецы из загоревшейся крепости были или Убиты, или взяты в
плен и проданы. Таким образом, заняв все древлянские
крепости и отметив за смерть мужа, она возвратилась в Киев. Потом, в 6463 году
от сотворения мира, отправившись в Грецию, Ольга приняла крещение в правление
Иоанна, царя константинопольского: переменив свое имя, она была названа Еленой
и возвратилась домой, получив после крещения много богатых подарков от царя.
Она первая из руссов сделалась христианкой, как свидетельствуют их летописи. Но
никак [160] не могла она
склонить к крещению сына своего Святослава. Когда он пришел в юношеский
возраст, он тотчас подъял все воинские труды и соединенные с ними опасности:
своему войску он не позволил иметь на войне никакой поклажи, даже котлов;
питался только жареным мясом, покоился на земле, подкладывая под голову седло.
Он победил булгар, дошедши даже до Дуная, и основал свое местопребывание в
городе Переяславце, говоря матери и своим советникам:
«Вот подлинно моя столица и середине моих царств: из Греции ко мне привозят
паволоки, золото, серебро, вино и различные плоды, из Венгрии — серебро и
лошадей, из Руси — шкуры, воск, мед и рабов». Мать отвечала ему: «Уже скоро я
умру; так ты похорони меня, где тебе угодно». Спустя три дня она умерла и была
причислена в лику святых внуком Владимиром, который уже крестился.
…У великого князя Иоанна от Софии была дочь Елена, которую он выдал за
Александра, великого князя литовского, избранного потом королем польским.
Литовцы уже надеялись, что важные несогласия обоих государев будут прекращены
этим браком; а произошли от него гораздо важнейшие. Ибо в брачном договоре было
положено выстроить храм по русскому закону в городе Вильно на назначенном для
того месте и причислить к нему боярынь и девиц русского вероисповедания, сопровождавших
Елену. Когда несколько времени пренебрегали исполнением этого условия, тесть
воспользовался этим, как поводом войны против Александра, и, устроив три армии,
выступил против него: первую он послал на юг, в область северскую другую на
запад, против Торопца и Белы, третью поставил
посредине по направлению к Дорогобужу и Смоленску; из
них он удержал в резерве еще войско для того чтобы послать на помощь той армии,
против которой будут сражаться литовцы. После того, когда оба неприятельские
войска сошлись у реки Ведроши, литовцы, бывшие под
предводительством Константина Острожского, окруженного большим множеством
вельмож и знати, возымели большую надежду поразить врагов, когда узнали от
некоторых пленных число неприятелей и их вождей. Потом, так как речка
препятствовала схватке, с обеих сторои стали искать переправы
или брода. Однакож несколько московитов, взобравшись
на противоположный берег первые вызвали литовцев на бой; но те бесстрашно
отразили их, преследовали, обратили в бегство и прогнали за речку. Вскоре
сошлись оба войска, и началось ужасное сражение. Между тем как с обеих сторон
сражались с одинаковой храбростью, войско, помещенное в засаде, прибытии
которого знали весьма немногие из русских сбоку врезалось в гущу врагов;
литовцы, пораженные страхом, побежали; предводитель войска вместе со многим вельможами
был взят в плен; остальные от страха оставили неприятелю лагерь, сдались сами и
также отдали крепости Дорогобуж, Торопец
и Белу. Войско же, которое пошло на юг и над которым предводительствовал Махмет-Аминь, татарский царь Казани, случайно захватило
правителя (на их языке воеводу) города Брянска и овладело Брянском. После того
два родных брата, двоюродные братья Василия, один — Стародубскй,
другой — Шемячич, владевшие доброю частью области
северской и прежде подвластные князьям литовским, передались под власть
московского князя. Так одним сражением и в один год московский князь приобрел
то, чем завладел Витольд, великий князь литовский, в продолжение многих лет и с
величайшим трудом. С этими литовскими пленниками московский князь поступил
весьма жестоко, держал их в самых тяжелых оковах и уговаривал князя Константина
поступить к нему в службу. Не имея надежды уйти другим способом, Константин
принял условие и был освобожден, обязавшись величайшею клятвой. Хотя ему
назначены были поместья и владения сообразно его сану, но они не могли привлечь
и удержать его, так что при первом случае, через непроходимые леса, он
возвратился в отечество. Александр, король польский и великий князь литовский,
постоянно желал мира более чем войны, отказался от всех областей и городов,
занятых московским князем, и заключил с тестем мир, довольствуясь освобождением
своих пленных.
…Через год или через два князь делает набор по областям и переписывает
боярских детей, чтобы знать их число и сколько каждый имеет лошадей и служителей.
Потом каждому определяет жалованье, как было выше сказано. Военную службу несут
те, которые могут это по своему состоянию. Редко дается им покой, ибо князь
воюет то с литовцами, то с ливонцами, то с шведами,
то с казанскими татарами, — или если не ведет никакой войны, то обыкновенно
каждый год ставит двадцать тысяч человек на страже в местах около Дона и Оки
для предупреждения нападений и грабежей перекопских
татар. Обыкновенно каждый год он вызывает их по очереди из их областей в Москву
для исполнения всех должностей. В военное же время они не служат погодно и по
очереди, но принуждены идти на войну все и каждый, как те, которые на
жаловании, так и те, которые ожидают милости князя.
Лошади у них небольшие, холощеные, без подков и с самой легкой уздой. Седла
прилажены таким образом, чтобы можно было без труда оборачиваться на все
стороны и натягивать лук. Они сидят на лошадях, до того согнув ноги, что не
могут вынести удара дротиком или копьем немного посильнее. Весьма немногие
употребляют шпоры, а большая часть — плетку, которая всегда висит на мизинце
правой руки, чтобы ее можно было сейчас схватить и употребить в дело, когда
понадобится; если дойдет дело до оружия, то ее выпускают из руки и она висит
по-прежнему.
ПИСАНЫЕ ЗАКОНЫ РОССИИ
THE LAWES OF RUSSIA WRITTEN
Степени боярские (Boyarskie) или
[ранги] знати в России, ближайшие к царю, императору или королю, государю (ghosodare) или господину великому
князю (Velike knez or Great Duke).
Боярин (Boyaren),
советник, должностное лицо (magistrate) или самый
знатный человек (best nobleman)
лучшего происхождения и с лучшими землями 1,
всех их около двадцати в совете, и один [из них], сделанный большим (Bolshoi) или главным,
имеет исключительный доступ к императору и сообщает окончательный приговор в
совете (Далее: 500 V [?]). Их около 20 всего.
Окольничий является более низкой степенью. Некоторые из
них состоят в
совете, находящемся при
государе, и посвящены в те дела, которые им поручены (Okolnichen, is a degree lower and some be of the counsell
which attend neere the prince and counsell
to goe aboute such matters
as be committed to them). Квартирьер (an harbenger) 2. Их около дюжины.
Дворянин (Dvoranie),
придворный. Они состоят на жаловании (they be pensioners) 3 или являются помещиками, и
привлекаются, чтобы служить правителями и судьями в областях, смотрителями
замков, гонцами к иностранным государям и командирами в походе (Далее: 40 V [?]). Их может быть около 200.
Сыны/дети боярские (Siny/Deti Boyarskie),
бояре, джентльмены 4
(boiars, gentellmen. Очевидно, следует
читать boiars' gentellmen,
т. е. «боярские джентльмены»), которые назначаются сержантами 5 или чиновниками при правителях в
областях и замках и [используются] на войне как легкие кавалеристы (Далее: 20 V [?]). Их может быть примерно
40000.
Князь (Knez),
наследственное почетное определение, предшествующее имени некоторых
джентльменов древнего происхождения. Они выстроены по вышеуказанным степеням в
соответствии с их землями и благосклонностью императора. Женщина является княгиней
(knina). «Вич» (Vich)
— почетное окончание, добавляемое в конце имени отца, для женщины таковым
служит «вна» (Vna), как например Борис Федорович,
Мария Григорьевна (Borris Fedorovich, Maria
Gregoriovna).
Книга о великом и
могущественном царе России и князе Московском, о принадлежащих ему владениях, о
государственном строе и о товарах его страны, записанная Ричардом Ченслером.
Ввиду того, что всем, кто ставит себе целью путешествовать в далеких
чужеземных краях, приличествует и даже необходимо стараться не только узнать о
порядках, товарах и плодородии этих стран, но и сообщать об этом во всеобщее
сведение и тем побудить других к путешествиям, я счел ныне за благо составить
короткий рассказ о ходе этого моего путешествия в Россию и Московию и в другие
прилегающие к ней страны. А так как я имел случай попасть в северные области
России прежде, чем проехать в Московию, я отчасти сообщу сведения и о них.
Россия изобилует землей и людьми и очень богата теми товарами, которые в ней
имеются. Русские — отличные ловцы семги и трески; у них много масла,
называемого нами ворванью, которая большею частью изготовляется у реки,
называемой Двиной. Они производят ее и в других местах, но не в таком
количестве, как на Двине. Они ведут также крупную торговлю вываренной из воды
солью. В северной части страны находятся места, где водится пушнина — соболя,
куницы, молодые бобры, бурые, черные и рыжие лисицы, выдры, горностаи и олени.
Там добывают рыбий зуб; рыба эта называется морж. Ловцы ее живут в месте,
называемом Пустозеро, и привозят рыбий зуб на оленях
в Лампожию на продажу, а из Лампожии
везут в место, называемое Холмогоры, где бывает в Николин день большая ярмарка.
К западу от Холмогор есть город Новгород, где растет много хорошего льна и
конопли, а также имеется очень много воска и меда. У голландских купцов есть
там склады. Там также очень много кож, равно как и в городе, называемом Псковом
(Plesco); и во Пскове много льна, конопли, воска и
меда; город этот находится от Холмогор в 120 милях .
Есть там город, называемый Вологда; тамошние товары — сало, воск и лен, но
там их не так много, как в Новгороде. От Вологды в Холмогоры течет река,
называемая Двиной, которая за Холмогорами впадает в море. Холмогоры снабжают
Новгород, Вологду и Москву и все окрестные области солью и соленой рыбой. От
Вологды до Ярославля — 200 миль, это очень большой город. Тамошние товары —
кожа, сало и хлеб — в очень большом количестве и некоторое количество воска, но
его не так много, как в других местах.
Москва находится в 120 милях от Ярославля. Страна между ними изобилует
маленькими деревушками, которые так полны народа, что удивительно смотреть на
них. Земля вся хорошо засеяна хлебом, который жители везут в Москву в таком
громадном количестве, что это кажется удивительным . Каждое
утро вы можете встретить от семисот до восьмисот саней, едущих туда с хлебом, а
некоторые с рыбой. Иные везут хлеб в Москву; другие везут его оттуда, и среди
них есть такие, которые живут не меньше, чем за тысячу миль, все их перевозки
производятся на санях. Едущие за хлебом из столь отдаленных местностей живут в
северных частях владений великого князя, где холод не дает расти хлебу — так он
жесток. Они привозят в Москву рыбу, меха и шкуры животных; в тех местностях
количество хлеба невелико.
Сама Москва очень велика. Я считаю, что город в целом больше, чем Лондон с
предместьями. Но она построена очень грубо и стоит без всякого порядка. Все
дома деревянные, что очень опасно в пожарном отношении. Есть в Москве
прекрасный замок, высокие стены которого выстроены из кирпича. Говорят, что
стены эти толщиною в 18 футов, но я не верю этому, они не кажутся такими.
Впрочем, я не знаю этого наверно, так как ни один иностранец не допускается к
их осмотру. По одну сторону замка проходит ров; по другую — река, называемая
Москвой, текущая в Татарию и в море, называемое Каспийским. С северной стороны
расположен нижний город; он также окружен кирпичными стенами и, таким образом,
примыкает к стенам замка . Царь живет
в замке, в котором есть 9 прекрасных церквей и при них духовенство. Там же
живет митрополит с различными епископами. Я не буду описывать их зданий и
сооружений и оценивать их крепости, потому что у нас в Англии замки лучше во
всех отношениях. Впрочем, московские крепостные сооружения хорошо снабжены
всевозможной артиллерией.
Дворец царя, или великого князя, как по постройке, так и по внешнему виду и
по внутреннему устройству далеко не так роскошен, как те, которые я видел
раньше. Это очень низкая постройка из камня, обтесанного гранями , очень
похожая во всех отношениях на старинные английские здания.
Теперь перехожу к рассказу о моем представлении царю. После того как прошло
уже 12 дней с моего приезда, секретарь , ведающий
дела иностранцев, послал за мной и известил меня, что великому князю угодно,
чтоб я явился к его величеству с грамотами короля, моего государя. Я был очень
доволен этим и тщательно приготовился к приему. Когда великий князь занял свое
место, толмач пришел за мною во внешние покои, где сидели сто или больше
дворян, все в роскошном золотном платье; оттуда я
прошел в зал совета, где сидел сам великий князь со своею знатью, которая
составляла великолепную свиту. Они сидели вдоль стен комнаты на возвышении, но
так, что сам великий князь сидел много выше их на позолоченном сидении в
длинной одежде, отделанной листовым золотом, в царской короне на голове и с
жезлом из золота и хрусталя в правой руке, другой рукой он опирался на ручку
кресла. Канцлер
и секретарь стояли перед великим князем. Когда я отдал поклон и подал свои
грамоты, он обратился ко мне с приветствием и спросил меня о здоровье короля,
моего государя. Я ответил, что при моем отъезде от его двора король находился в
добром здоровье и что я уверен, что он и теперь находится в таком же добром
здоровье. После этого царь пригласил меня к обеду. Мое приношение канцлер представил
его милости с непокрытой головой (до того они все были в шапках). Когда его
милость получил мои грамоты, мне предложили удалиться; мне было сказано, что я
не могу сам обращаться к великому князю, а только отвечать ему, если он говорит
со мной. Итак, я удалился в комнату секретаря, где оставался два часа. Затем
снова пришли за мной и повели меня в другую палату, называемую «Золотой» . Я не
вижу, однако, причин, почему бы ей так называться, ибо я видел много гораздо
лучших, чем эта. Итак, я вошел в залу, которая невелика и гораздо меньше зал
английского королевского величества. Стол был накрыт скатертью; на конце его
сидел маршал
с небольшим белым жезлом в руке; стол был уставлен золотой посудой; на другой
стороне залы стоял поставец с посудой. Отсюда я прошел в обеденную палату, где
сам великий князь сидел не в торжественном наряде, а в серебряном одеянии с
царской короной на голове. Он сидел на кресле, поставленном довольно высоко;
около него не сидел никто; все сидели в некотором отдалении. Длинные столы были
накрыты вокруг комнаты; все они были заполнены теми, кого великий князь
пригласил к обеду; все были в белом. Все места, где стояли столы, были на две
ступени выше, чем пол остальной части палаты. Посередине палаты стоял стол, или
поставец для посуды: он был полон золотых кубков, среди которых стояли четыре
чудесных жбана, или кружки, как их здесь называют. Я думаю, что они были
высотой в добрые полтора ярда. У поставца стояли два дворянина с салфетками на
плечах; каждый из них держал в руках золотую чашу, украшенную жемчугом и
драгоценными камнями: это были личные чаши великого князя; когда у него
являлось желание, он выпивал их одним духом. Что касается яств, подаваемых
великому князю, то они подавались без всякого порядка, но сервировка была очень
богата: все подавалось на золоте не только ему самому, но и всем нам, и блюда
были массивные; кубки также были золотые и очень массивные. Число обедавших в
этот день было около 200, и всем подавали на золотой посуде. Прислуживавшие
дворяне были все в золотых платьях и служили царю в шапках на голове. Прежде
чем были поданы яства, великий князь послал каждому большой ломоть хлеба, причем
разносивший называл каждого, кому посылалось, громко по имени и говорил: «Иван
Васильевич, царь Русский и великий князь Московский, жалует тебя хлебом». При
этом все должны были вставать и стоять, пока произносились эти слова. После
всех он дал хлеб маршалу; тот ест его перед его великокняжеской милостию, кланяется и уходит. Тогда вносят царское угощение
из лебедей, нарезанных кусками; каждый лебедь — на отдельном блюде. Великий
князь рассылает их так же, как хлеб, и подающий говорит те же слова, как и
раньше.
Как я уже сказал, кушанья подаются без определенного порядка, но блюдо за
блюдом. Затем великий князь рассылает напитки, с теми же словами, какие сказаны
выше. Перед обедом великий князь переменил корону, а во время обеда менял
короны еще два раза, так что в один день я видел три разные короны на его
голове. Когда все кушанья были поданы, он своей рукой дал еду и напитки каждому
из прислуживавших дворян. Его цель, как я слышал, состоит в том, чтоб каждый
хорошо знал своих слуг. По окончании обеда он призывает своих дворян одного за
другим, называя их но имени, так что удивительно слушать, как он может называть
их, когда их у него так много. Итак, когда обед кончился, я отправился к себе;
это было в час ночи.
Теперь я оставлю этот предмет. Я не буду больше говорить ни о царе, ни о его
придворном обиходе, но я сообщу кое-что о его стране и народе и о свойствах и
могуществе русских в военных делах. Этот князь — повелитель и царь над многими
странами, и его могущество изумительно велико. Он в состоянии выставить в поле
200 или 300 тысяч человек, и если он идет сам походом, то оставляет на всех
границах своего государства немалое число воинов. На границах Лифляндии он
оставляет 40 тысяч, на границе Литвы — 60 тысяч, а против Ногайских татар также
60 тысяч, что даже удивительно слышать. Однако он никогда не берет на войну ни
крестьян, ни купцов. Все его воины — конные. Пехотинцев он не употребляет,
кроме тех, которые служат в артиллерии, и рабочих; число их составляет 30
тысяч. Всадники — все стрелки из лука, и луки их подобны турецким; и, как и
турки, они ездят на коротких стременах. Вооружение их состоит из металлической
кольчуги и шлема на голове. У некоторых кольчуги покрыты бархатом или золотой
парчой; они стремятся иметь роскошную одежду на войне, особенно знать и
дворяне. Я слышал, что убранство их стоит очень дорого; я отчасти имел случай
сам в этом убедиться, иначе трудно было бы поверить. Сам великий князь
снаряжается свыше всякой меры богато; его шатер покрыт золотой или серебряной
парчой и так украшен каменьями, что удивительно смотреть. Я видал шатры
королевского величества Англии и французского короля, которые великолепны, но
все же не так, как шатер московского великого князя. А когда русских посылают в
далекие чужеземные страны или иностранцы приезжают к ним, то они выказывают
большую пышность. В других случаях сам великий князь одевается очень
посредственно, а когда он не разъезжает с одного места на другое, он
одевается немного лучше обыкновенного. В то времz,
когда я был в Москве, великий князь отправил двух послов к королю Польскому по
крайней мере при пятистах всадниках; они были одеты и снаряжены с пышностью
свыше всякой меры — не только на них самих, но и на их конях были бархат,
золотая и серебряная парча, усыпанные жемчугом, и притом не в малом числе. Что
мне еще сказать? Я никогда не слыхал и не видел столь пышно убранных людей. Но
это не их повседневная одежда; как я уже сказал выше, когда у них нет повода
одеваться роскошно, весь их обиход в лучшем случае посредственный.
Теперь — об их способе ведения войны. На поле битвы они действуют без
всякого строя. Они с криком бегают кругом и почти никогда не дают сражений
своим врагам, но действуют только украдкой. Но я думаю, что нет под солнцем
людей столь привычных к суровой жизни, как русские: никакой холод их не
смущает, хотя им приходится проводить в поле по два месяца в такое время, когда
стоят морозы и снега выпадает более чем на ярд. Простой солдат не имеет ни
палатки, ни чего-либо иного, чтобы защитить свою голову. Наибольшая их защита от
непогоды — это войлок, который они выставляют против ветра и непогоды, а если
пойдет снег, то воин отгребает его, разводит огонь и ложится около него. Так noступает большинство воинов великого князя, за исключением
дворян, имеющих особые собственные запасы. Однако такая их жизнь в поле не
столь удивительна, как их выносливость, ибо каждый должен добыть и нести
провизию для себя и для своего коня на месяц или на два, что достойно
удивления. Сам он живет овсяной мукой, смешанной с холодной водой, и пьет воду.
Его конь ест зеленые ветки, стоит в открытом холодном поле без крова и все-таки
работает и служит ему хорошо. Много ли нашлось бы среди наших хвастливых воинов
таких, которые могли бы пробыть с ними в поле хотя бы только месяц? Я не знаю
страны поблизости от нас, которая могла бы похвалиться такими людьми и
животными. Что могло бы выйти из этих людей, если бы они упражнялись и были
обучены строю и искусству цивилизованных войн? Если бы в землях русского
государя нашлись люди, которые растолковали бы ему то, что сказано выше, я
убежден, что двум самым лучшим и могущественным христианским государям было бы
не под силу бороться с ним, принимая во внимание степень его власти,
выносливость его народа, скромный образ жизни как людей, так и коней и малые
расходы, которые причиняют ему войны, ибо он не платит жалования никому, кроме
иностранцев. Последние имеют ежегодное, жалованье, но небольшое. Подданные
великого князя служат каждый на свой собственный счет; только своим стрельцам
он дает некоторое жалованье на порох и снаряды. Кроме них никто во всей стране
не получает ни одного пенни жалованья. Однако если человек имеет большие
заслуги, то великий князь дает ему ферму или участок земли ; за что
получивший обязан быть готовым к походу с таким количеством людей, какое
назначает князь; он же должен соображать в своем уме, что может дать этот
участок, и соответственно этому он обязан поставлять что положено, когда во
владениях великого князя ведутся войны. В этой стране нет ни одного земельного
собственника, который не был бы обязан, если великий князь потребует, поставить
солдата и работника со всем необходимым.
Точно так же, если какой-нибудь дворянин или земельный собственник умирает
без мужского потомства, то великий князь немедленно после его смерти отбирает
его землю, невзирая ни на какое количество дочерей, и может отдать ее другому
человеку, кроме небольшого участка, чтобы с ним выдать замуж дочерей умершего.
Точно так же, если зажиточный человек, фермер или собственник
состарится или несчастным образом получит увечье и лишится возможности нести
службу великого князя, то другой дворянин, нуждающийся в средствах к жизни, но
более годный к службе, идет к великому князю с жалобой, говоря: у вашей милости
есть слуга, неспособный нести службу вашего высочества, но имеющий большие
средства; с другой стороны, у вашей милости есть много бедных и неимущих
дворян, а мы, нуждающиеся, способны хорошо служить. Ваша милость пусть
посмотрит на этого человека и заставит его помочь нуждающимся. Великий князь
немедленно посылает расследовать об имении состарившегося. Если расследование
подтвердит жалобу, то его призывают к великому князю и говорят ему: «Друг, у
тебя много имения, а в государеву службу ты негоден; меньшая часть останется
тебе, а большая часть твоего имения обеспечит других, более годных к службе».
После этого у него немедленно отбирают имение, кроме маленькой части на
прожиток ему и его жене. Он даже не может пожаловаться на это, он ответит, что
у него нет ничего своего, но все его имение принадлежит Богу и государевой
милости; он не может сказать, как простые люди в Англии, если у нас что-нибудь
есть, что оно «Бога и мое собственное». Можно сказать, что русские люди
находятся в великом страхе и повиновении и каждый должен добровольно отдать
свое имение, которое он собирал по клочкам и нацарапывал всю жизнь, и отдавать
его на произволение и распоряжение государя. О, если бы наши смелые бунтовщики
были бы в таком же подчинении и знали бы свой долг к своим государям! Русские
не могут говорить, как некоторые ленивцы в Англии: «Я найду королеве человека,
который будет служить ей за меня», или помогать друзьям оставаться дома, если
конечное решение зависит от денег. Нет, нет, не так обстоит дело в этой стране;
они униженно просят, чтоб им позволили служить великому князю, и кого князь
чаще других посылает на войну, тот считает себя в наибольшей милости у
государя; и все же, как я сказал выше, князь не платит никому жалования. Если
бы русские знали свою силу, никто бы не мог соперничать с ними, а их соседи не
имели бы покоя от них. Но я думаю, что не такова божья воля: я могу сравнить
русских с молодым конем, который не знает своей силы и позволяет малому ребенку
управлять собою и вести себя на уздечке, несмотря на всю свою великую силу; а
ведь если бы этот конь сознавал ее, то с ним не справился бы ни ребенок, ни
взрослый человек.
/л. 3/ Михайло Михайлов сын Гагин. Съехал с Малые
Соли на Велик день 62, держал через год от Збора до
Велика дни. Вотчины не сыскано, поместья за ним 153 четверти без третника. По
смотру людей его в Казани на году 5 (ч), в них 3 (ч) в доспесех,
2 (ч) в тегиляех. В Серпухове смотр ему не был - на
году в Казани. А лета 7063 в Казани на году поместья Михайло сказал за собою на
150 четвертей, вотчины не сказал; сам на коне в доспесе,
людей его 5 (ч) на конех - 3 (ч) в доспесех, 2 (ч) в тегиляех, да конь
прост. А по уложенью взяти с него з
земли (ч) в тегиляе. И передал 3 (ч) в доспесех да (ч) в тегиляе.
А по новому окладу дати на его голову в
16 статье 25 рублев да на (ч) з
земли рубль, да на передаточных людей 19 рублев.
Истома Петров сын Блаженков. Съехал с половины
писчие в Руссе 62-го, держал год. Поместья за ним 15 обеж,
вотчины не сыскано. В Неметцком походе людей его 5
(ч), в них 2 в доспесех, 3 (ч) в тегиляех.
В Серпухове поместья сказал за собою 15 обеж, а
явлено ему придати 5 обеж;
сам на коне в доспесе и в шеломе, с копьем; людей его
3 (ч) в доспесех, в бехтерцех
и в шапках в железных, с копьи да за ними 2 (ч) в тегиляех, один в толстом, в шапке, а другой в бархатном, на
одном шапка железная, а на другом шапка медяна. А по
уложенью взяти с него з
земли (ч) в доспесе. И передал 2 человека в доспесех да (ч) в тегиляе. А по
окладу дати на его голову в 19 статье 15 рублев да на человека з земли 2
рубля, да на передаточных людей 14 рублев.